На втором этаже что-то громыхнуло. Потом снова, и Стирлингу показалось, что кто-то там бьет мебель. Стирлинг лежал на кровати в одежде, как приехал. Было жарко и жутко некомфортно. Кажется, он задремал. Стирлинг бросил короткий взгляд на часы – было две минуты первого. Совсем ненадолго задремал... Он протер глаза и поднялся на ноги. Сна не было, хотя усталость никуда не делась. Грохот наверху продолжался, и Стирлинг подумал, что от него не убудет, если он пойдет посмотреть. Все равно делать нечего.В коридоре его едва не сбили с ног двое охранников – они бежали на шум. Стирлинг не спеша двинулся следом. На втором этаже действительно была хорошая драка – двое били друг друга не жалея. Стирлинг присмотрелся – вроде взрослые мальчики, а ведут себя как дети. Одному уже где-то за тридцать, а второму... И тут Стирлинг увидел его лицо. Холодная изморозь побежала по коже. Тот второй парень был его, Стирлинга, копией. Холодным водопадом утренние события хлынули за шиворот. Стирлинг испуганно схватился за голову. Господи, он уже успел забыть. Сейчас казалось, что это все ему приснилось, но здесь, в двадцати метрах от него, махал кулаками его двойник! Тот же самый! Или не тот же?
Тем временем охрана разнимала дерущихся.
– Я тебя достану, урод! – кричал тот, с кем бился двойник Стирлинга, – я с тебя шкуру спущу!
Внезапно двойник заметил Стирлинга.
– Я просто защищался! – заорал он, высвободил руку и стукнул противника по голове. Его снова скрутили.
Чего это он? Все ведь уже, разняли их. Или это у него такая реакция на Стирлинга? А чего? Недоволен тем, что Стирлинг их видит? Или тем, что оттуда видно самого Стирлинга?
Черт, а логично - там же охрана, а тут два Стирлинга и оба без документов.
Ну ладно, намек понят. Стирлинг отвернулся к окну, чтобы его лица не было видно.
Охранники повели тех двоих вниз. Стирлинг проводил их взглядом, и, почему-то, обернулся назад – туда, где они дрались. Там стояла девушка. Скорее всего, вышла на шум драки.
Очень красивая. Невысокая, брюнетка со скандинавскими чертами лица – Стирлинг очень любил таких. На ней был розовато-белый халат, волосы небрежно разбросаны по плечам: видно, что она только проснулась. Девушка стояла, не двигаясь, задумчиво и как-то грустно смотрела в сторону Стирлинга. Заметив, что он не сводит с нее глаз, она торопливо вернулась обратно в свой номер.
А он даже не шевелился. Что-то в ее взгляде было такое, что пробрало его до самых костей – пробрало сильнее, чем встреча с собственным двойником. Но он все никак не мог понять, что.
– Ладно, – немного погодя, вздохнул Стирлинг, и направился к себе. Вернувшись в номер, упал на кровать и тупо уставился в потолок.
То, что происходит – это бессмыслица. Такого не может быть. Все не так, все. Паспорт куда-то пропал... Стирлинг подумал о своем близнеце. Нет, ситуация не забавляла, она наоборот – пугала. Стирлинг вспомнил, как злился на Понедельничного. За что? Разве он так плох?
И все-таки, как же так может быть? И как к этому относиться? Просто поверить, что это он сам из будущего? Но ведь так не бывает!
Но и другого объяснения у Стирлинга не было.
И Стирлинг с грустью понял, что медленно, но неотвратимо сдается. Сдается и начинает верить.
Верить и бояться.
Понедельничный – это Стирлинг из будущего. Здесь. В реальном мире. Это просто невообразимо страшно! Стирлингу захотелось кричать, вскочить и бежать – куда угодно, но подальше отсюда... Но от страха не сбежишь. Не от ЭТОГО страха. Больше всего на свете Стирлинг боялся самого себя. Потому что страшнее всего находиться рядом с человеком, который знает о тебе все.
Абсолютно все.
Он знает, что ты ешь, с кем спишь, о чем мечтаешь. Знает, чего боишься, кого любишь. Он знает то, что никто, кроме тебя, знать не должен. Знает, потому что он – это ты. Все до единого твои недостатки, все твои слабости. И с ним невозможно бороться, потому что ты о нем не знаешь ничего. Он старше тебя всего на день, но за этот день могло измениться все – любая из твоих слабостей могла бесследно исчезнуть. Все, что ты сможешь придумать, он просто вспомнит, на все то, на что способен ты, он способен лучше. Он ведь не просто видит тебя насквозь, он еще и знает твои мысли – он вчера уже об этом думал. Он знает, что ты будешь делать, он знает каждый твой шаг. ОН уже ЗНАЕТ, А ТЫ еще НЕТ! У него есть свобода выбора, у тебя ее нет; ты поступишь ровно так, как предначертано, как поступил вчера он. Не ты – он хозяин твоей судьбы. Рядом с будущим собой осознаешь свое бессилие и понимаешь, насколько много у тебя сокровенных секретов и как сильно ты уязвим. И можно тысячу раз убеждать себя в том, что он тебе не враг, можно клясться себе в том, что завтра будешь думать о себе хорошо... Но ведь завтра ты будешь старше, и ты еще все будешь помнить. Помнить даже то, что боялся самого себя. В его глазах ты всегда будешь ничтожеством.
Стирлинг тряхнул головой, пытаясь выбросить неприятные мысли из головы. К черту, к черту все это!
Он подумал о девушке, которую видел в коридоре на втором этаже. Что-то необычное было, в ее взгляде. Живое и бездонное. Настоящее. Как будто весь мир вокруг – всего лишь идея, чей-то сон, а вот ее глаза – настоящие. Сейчас ему казалось, что там была пропасть. Бывает так – стоишь над ущельем – и борешься с искушением прыгнуть вниз. Однажды ты осознаешь, что от прыжка ты сам себя удержать не в силах – и ты отдаешься на волю этой бездонной глубины. Отдаешься без сомнений, потому что уже полностью принадлежишь ей. С того самого момента, как увидел ее. И единственное, чего ты боишься в тот момент – это отвернуться и больше никогда ее не увидеть.
Он проснулся около половины седьмого вечера от духоты. Стирлинг осмотрелся по сторонам. Его номер в отеле. Сам он лежит на кровати в одежде, весь вспотел. Он не выспался, но спать дальше в таком состоянии уже не мог. Тяжело вздохнув, Стирлинг поднялся с кровати и, шатаясь, поплелся в душ.
Хоть солнце уже и не совсем пляжное, Стирлинг решил, что стоит сходить к морю. Отсюда минут двадцать прогулочным шагом или пять минут на машине. Стирлинг вспомнил, что ее Вторничный увел. Значит, придется идти пешком.
С его прошлого приезда город не сильно изменился. Все те же ресторанчики вдоль Аллеи, сувенирные лавки и атмосфера праздника. На берегу стояла красивая яхта с вытянутым трапом до самой набережной. Стирлинг присмотрелся: слишком близко к берегу и не колышется на волнах. Муляж, значит, но достойный. Там, наверное, ресторан. Ну и отлично, там он сегодня и поужинает.
Он спустился на пляж, развалился на шезлонге, достал телефон и набрал Саймона Сойера.
– Да, слышу тебя, – отозвался тот. – Ты уже добрался?
– Да, я на набережной.
– Ясно. Слушай, я еще не в городе. – Саймон будто бы оправдывался. – Буду завтра, мне тут пришлось задержаться.
– Ну и отлично, – пожал плечами Стирлинг. – У вас же вечеринка, вроде как, только в среду?
– Мы завтра часа в два дня будем на берегу. Там на запад от города есть лес. Даже не лес, а посадка, зато у самого моря. Так вот, часа в два там будем мы, а первые должны уже сегодня добраться. В общем, если бы ты туда смог подъехать, то это было бы идеально.
– А ты что, в походе?
– Что-то типа того, – фыркнул Саймон, - я бы сказал - на пробежке. Слушай, я ребят предупрежу, они тебя встретят.
Завтра – понедельник. Понедельничный укатил куда-то с мясом для шашлыков. К ним же поехал, правильно?
– Слушай, – спросил Стирлинг, – а шашлыки планируются?
– Да, – гордо ответил Сойер, – в общем-то, вокруг них и должны быть посиделки.
– Отлично, – сказал Стирлинг, – я найду вас.
– А как? – удивился Сойер.
– Да знаю тут одного, кто уже туда поехал, он мне подскажет.
– Ну хорошо, – согласился Саймон. – В общем, приезжай как будет удобно.
– Без проблем, – кивнул Стирлинг и отключился. Дорогу он узнает у Понедельничного.
"Классно", подумал он. "Завтра будут шашлыки. Нужно мяса купить".
Он откинулся на шезлонг и закрыл глаза. С моря дул легкий вечерний бриз, на набережной весело кричали дети – это отпуск! Черт возьми, время отдыхать! Стирлинг вдруг подумал, что уже воспринимает Понедельничного, как что-то нормальное. А ведь это не так, это неправильно! Если есть Понедельничный, то, выходит, Стирлинг знает свое будущее. Он уже знает, что доживет до завтра, знает, что утром уедет в лес, во вторник угонит у себя машину... И это пугает. Пугает, наверное, даже сильнее, чем Понедельничный, который знает о Стирлинге все. Пугает, потому что, выходит, у Стирлинга нет выбора. Он готов смириться с собой из будущего, с потерей паспорта, с угоном машины, но только не с предопределенностью. Только не с ней.
Страшнее всего на свете – это чувствовать себя бессильным.
И, не желая с этим мириться, он пообещал себе, что не будет покупать мясо, которое должен завтра увести в лес – так, как это сделал Понедельничный. Он не пойдет на поводу у неизбежности! Он должен и он будет контролировать свою жизнь! Это его мир, и никто не вправе решать за Стирлинга, каким он будет.
– А ну, подъем! – над головой послышался уже знакомый голос, и кто-то пнул ногой по шезлонгу.
Стирлинг медленно открыл глаза, стараясь не показать, что испугался. Над ним стоял его двойник.
– Ты кто? – возмущенно спросил его Стирлинг.
– Вторничный, – лаконично ответил тот.
– И что же ты, Вторничный, делаешь в воскресеньи?
Стирлинг был уверен, что Вторничный ответит – это Стирлинг во вторнике. Однако он просто пожал плечами и сказал:
– Пришлось заскочить. – И протянул Стирлингу конверт. – На вот, – сказал, – отнеси Четверговому.
Сказал так уверенно, как будто секретарше задание давал.
Стирлинг машинально взял конверт.
– Кому отнести?
– Четверговому. Он сейчас в гостинице. И не медли.
Вторничный уже, было, развернулся, чтобы уйти, но Стирлинг решил отыграться за испуг.
– Стоять! – гаркнул он. – Может быть, ты сам отнесешь?
– Не могу, – покачал головой Вторничный. – У меня свидание.
– И что мне до твоего свидания?
Вторничный был явно не в настроении спорить.
– Не выпендривайся, – сказал он. – Послезавтра ты сам будешь стоять тут на моем месте, а какой-то идиот из воскресенья – строить из себя деловую колбасу. Совсем как ты сейчас.
– Ладно, – сдался Стирлинг. – Куда его отнести?
– Четверговому, – повторил Вторничный. – Он в отеле.
– Хорошо, беги на свое свидание, – вздохнул Стирлинг, слезая с шезлонга.
Конверт-то он отнесет, не в этом проблема. Просто вторничный сейчас лишний раз напомнил Стирлингу о предрешенности. Вторничный знал, что Стирлинг согласится, потому что сам в воскресенье сделал ровно так же. Знал, иначе даже не пытался бы тратить время, если уж и правда спешит. Значит, Стирлинг почти уже и не человек, а так – кукла в руках у непонятно кого. Это же касается и Понедельничного, и этого Вторничного. Кто это затеял, кому все это нужно? А главное, кто вообще способен на подобное?
Стирлингу снова было страшно. Казалось, этот страх и не уходил, а все время был где-то рядом. Будто бы Стирлинг то отворачивался от него, то снова вспоминал. Ужасное состояние.
Четверговый лежал на кровати и невидящим взглядом сверлил дверь.
– Давай сюда, – вместо приветствия потребовал он.
– На, – удивился Стирлинг. – А что это, кстати?
– Фотографии, – буркнул Четверговый. – Спасибо, кстати.
– Ох, надо же, поблагодарил! – съязвил Стирлинг.
– Иди в баню, – отмахнулся Четверговый. – Или куда ты там собирался? На ужин? Вот и иди.
Стирлинг опешил от такого выпада.
– Что случилось? – только и спросил он.
– Ничего, – тяжело вздохнул Четверговый, – иди. Я сейчас не в настроении разговаривать. К тому же тебе так много пришлось бы объяснять.
"Ты еще маленький и глупый", если прочитать между строк. Стирлинга это задело.
– Ну и хрен с тобой, – обиделся он и вышел из номера.
Было очень неприятно на душе. Четверговый смотрит на него свысока, ровно так, как боялся Стирлинг. Четверговый и был тем самым "из завтрашнего дня" – который знает о Стирлинге все, знает и помнит. И смотрит, как на дитя. А ведь между ними разница всего в три дня! Но даже сквозь обиду Стирлинг успел заметить забавный момент: Четверговый сказал, что Стирлинг собирался на ужин. Стирлинг еще не думал об этом, и Четверговый не мог этого не знать. Четверговый сам был Воскресным, и сейчас он помнит то, что еще только случится с Стирлингом. Он помнит, как после передачи конверта отправился на ужин, но забыл, что эта мысль пришла к нему не до, а после визита в номер. Этот лучик света немного обрадовал Стирлинга. Стирлинг отправился назад к пляжу. Там была яхта, вот он и выяснит, ресторан ли это.
Яхта действительно оказалась рестораном, причем, очень уютным. Стирлинг забрался в дальний угол зала и уселся так, чтобы не обращать на себя лишнего внимания. Очень скоро появился официант, принял заказ, и ушел на кухню. От скуки Стирлинг разглядывал гостей ресторана. Его внимание привлекла компания девушек, сидящих за столиком в противоположном углу зала. Он не сразу узнал в одной из них ту самую, что жила в его отеле на втором этаже. Ту самую, чьи глаза утром врезались в его память. Сейчас она была какой-то другой. В глазах не было той глубины – только хмельная беспечность. Она заигрывающее рассматривала Стирлинга, не обращая внимания на своих подруг. Почему-то Стирлинга это задело. Он не будет идти к ней знакомиться. По крайней мере, сейчас, когда она пьяна.
Поужинав, Стирлинг с полным пузом отправился в отель, улегся на кровать и, как ни странно, почти сразу заснул.
---
Евгений Сидоренко 2012
